Вот некоторые актёры в роли короля, которые растиражированны не так, как последний фильм "Королевский роман".
Австрийский вариант 1941 года
Немецкий вариант 1956 года, фильм опять про Струэнзе, да... Король там низкорослый ребёнок, а Каролина Матильда - зрелая женсчина
моаррр А вот это уже то, что было в действительности.
Несколько прижизненных портретов жены, Каролины Матильды, от которых хочется биться головой об стенку, пить по-черному и считать проституток прекрасными
В воскресенье, упорно взявшись за поедание Valio, решил посмотреть шведский арт-хаус. Название, конечно, говорило само за себя, поэтому я, посчитав себя морально готовым, включило кнопку "play". Собственно, до всей этой эпопеи я видел только "Интермецо" (1936), где все были белые, как в рекламе зубной пасты. А тут всё-таки фильм по пьесе 17 века, густавианская атмосфера... В общем, хотя бы визуальной стороной останусь довольно.
Но мысль после просмотра появилась только одна: "Что???" Не в смысле "тут каждый видит по-своему", а прямо здоровые такие логические пустоты. Кто-то переигрывает, кто-то недоигрывает... Главный герой не нравится, на втором плане героиня жутко раздражает. Вместо одной инцестной пары - их целых три! И, наконец, создаётся ощущение, что нам покажут короля, но фигушки! Зато мы узнаём, что Густав был не мирным масоном, а настоящим готом: животных в жертву, истязания, кладбища
Зато есть прелестная Биби Андерсон и классный шрифт титров.
В этом августе мы решили не продолжать познавать исключительно польские места или просто праздно валяться. Мы задумали проехаться по западной части Витебщины и посетить местные католические достопримечательности.
под катом много фотографий и несуразный речей Итак, в Полоцке мы украли экскурсовода и поехали по старой дороге в сторону Вильно. И первым пунктом нашей программы стал местечко город Глубокое, который вы можете видеть на первой фотографии. Город назван по озеру. Долгое время был местом распрей двух панских родов. И сейчас представляет собой обычный районный центр, в котором, однако, сохранились удивительные церкви.
Это костел святой Троицы, францисканский. Он построен в 17 веке и работал даже в советское время. Прекрасное виленское барокко.
И, разумеется, храм Рождества Богородицы по другую сторону площади. Построенный в тоже время, но уже для знати. Раньше он был кармелитским монастырем, но теперь является православным. Внутри снимать нельзя, к сожалению. Зато мы побывали в подземелье, где посмотрели на могилки и кости И поднялись на колокольню, где нас пытались обидеть голуби А папе пришлось неканонично ходить в юбке, потому что им не понравились его шорты)))
Далее мы двинулись ещё дальше на запад, в деревеньку Удело. Где есть монастырь францисканцев с прекрасным костелом Девы Марии.
Там живут всего три монаха и один послушник, однако всё очень ухоженно, чисто и красиво (ещё они занимаются с деревенскими детишками). Нам даже показали народный кукольный театр, батлейку.
Голгофа в миниатюре
Но мы там пробыли совсем недолго, надо было успеть в третье место. В деревню Мосар, где с 18 века стоит костел Святой Анны, а уже в наше время был создан любопытный парк. К сожалению, священник, которому пришла такая замечательная идея превратить тривиальную загнивающую деревню в приятное глазу место, уже умер. И теперь райком берёт деньги за визит в это место.
Сторона радости
Мы прошлись по дорожке к источнику
Могила того самого священника, отца Юзеф.
И тут есть копия Микеланджело
Спасибо всем, кто посмотрел наше однодневное путешествие!
Я не переношу романов от слова совсем. Ни английских, ни тем паче французских. Дюма вылетел из моей головы на следующий день после прочтения, Бронте я не вынес, Остин даже открываю в следствие 10 мин. просмотров различных экранизаций. Люди, которые читают всякие там "Оводы" - в моём понимании достойны ордена за мужество. А те кто читает что-то попроще, стилизации, например, вызывают лютую злость и осуждение. Когда в стране героя большая полярная лиса, а он занят тремя кокетствами - это фу. Когда герой мечтает кого-то гнусно отдать солдатам, но на следующий день венчается со слезами умиления на глазах - это полное отсутствие знаний психологии человека, на бытовом уровне. Мне нужно больше приключений, социальной или исторической проблематики, загадок, ну или, на крайний случай, гуро. Бывает качественный умный треш, но это, согласитесь, способность редкого специалиста.
И, конечно, как у каждого уважающего себя ненавистника соплей у меня сложился стереотип: ненависть к такой вот Франции, которая розовая и с рюшечками. Одни мои одноклассницы любили Анжелику, другие камарады собирали картиночки с Сен-Жюстом и Демуленом (но я это не слушал, и дружил по поводу другого фэндома). Я это очень неодобрял, считая тупостью. Это такой самый-самый стереотип по отношению к женщинам. Хочу в Версаль/Конвет!!! главное, танцевать в гламурном пафосе))) Смешно, меня всегда радовал железный девятнадцатый век. Жандармерия, фотография, вундервафли и строгость.
Нет, я кое-что читал про 18 век. Пробовал Руссо, Вольтера, осилил Канта (с силой через радость). Но ничто не улыбало, ни возвышало. Если про художественное. Даже поэзия: пафос, золото и бархат. Де Сада скорее листал. Так всё канонично, и потому прошло мимо. Только кое-что из философии было понятно. А так вся литература очень тяжёлая, как само золото. Картинки, даже маститых художников, больше радуют пейзажами и шмотками, чем самими людьми и какой-то глубиной в этих лицах. Редкий блеск ума и души среди пудры.
И вот я в поисках исторических прекрасностей наткнулся рассказ о любви жирондистов, где было много обоснуя, сомнений, деталей и, главное, нетривиальный почти открытый финал с соединением сердец. Зер гут!
Потом я узнал от автора, что есть роман об этих людях. И, о Верховное Существо, это самое блестящее художественное произведение о 18 веке, которое я читал. Я испортил себе глаза, но это было прекрасно. Я забыл о всех рейтингах и предупреждениях. Я гадал вслед за героями. О, мон кёр! Вот веришь, честно, что это люди и и их головы полны разных сомнений, идей, чувств. Ужасно жаль, что нет ещё подобного.
Раньше моя любовь к таким вещам ограничивалась Сомовым
Я увлёкся, вдохновился и написал свои плохие вирши. Ведь так приятно и невозможно молчать, когда твои мечты сбываются и находится прекрасное
Первые два стихотворения видели несколько человек, остальные - премьерные О Шарле Барбару Кто знал, что встреча меня ждёт... Кто знал, что сердце вдруг замрёт... Я полюблю впервые в жизни, На миг забуду об Отчизне, Всего лишь встретив милый взгляд, Заметив блеск желанья страстный, Жизнь перейдёт на новый лад, Манящий, сладкий и опасный.
Франсуа Бюзо Мне не хотелось умирать, Я в жизни мог так много сделать, Но звери алчут разодрать Не только душу, но и тело.
Прощаюсь со своей землёй, С мечтою мёртвой о любимой. Я ухожу, а следом вой Врагов, что сбросили личины.
Теперь мне нечего терять, Готов погибший мир покинуть. Себя не страшно убивать, Я возвращаюсь к своей милой.
Об Эли Гаде Жиронды сын Ты как бордо, Младое буйное вино, Исполнен к Родине любовью. Ты вдоль руин Большой волною Спешишь решительно вперед Чрез аквитанских скал черед, Чрез сонм озлобленных врагов, Но не достигнешь берегов...
Парк Сен-Клу Без замка, полного интриг, Противных сплетен и капризов, Я помню только чудный миг, Когда жил лучший из союзов. И парк был местом встреч друзей, Патриотических речей, Где всех природа вдохновляла И счастье мыслям прибавляла Для славной партии жиронды... Как жаль что быстро прошли годы: Парк посерел и стал глухим, Гуляю молча я один.
Что-то все эти передачи меня только смешат и ничего полезного не дают, ну кроме разве что фоточек временами. Вот про детей нацистов, например. Дружба Шираха и Шпеера. Когда, где? Альберт Бальдура даже в тюрьме всеми силами старался избегать. Или мой двоюродный деда Геринг - сделаю себе харакири. Чему это учит? Это жесть... А пенал от Курта Майера?! Я себе тоже хочу такой эсэсовский пенал))) Одни молятся, другие говорят, что папа их не бил, третьи цинично зарабатывают на предках бабло. Особо странные думают, что начальник районного гестапо может быть чист, как мех белого кролика... Кстати, о кроликах. В конце второй части как раз была пугалка, но с зайцем. Самое страшное за весь фильм. Так можно и глаза лишиться... Как бы Генка Гиммлер намекает
Эх, теперь СА даже в мой сайт домохозяюшек суют. Ибо нельзя жить в неведении, нужно читать фанфики по Млечину
Не знаю что пока сказать. Ну, вокруг очень много хлама. Зато своя комната с классицистическим секретером. В остальном чем-то напоминает Бергхоф с челноками
Революционный дореволюционный гражданин
У входа великолепный пейзаж для поклонников Шпандау
Печаль из-за беды. Я практически сейчас из спального района перебираюсь в Сокольники. Прощай, моя любимая квартирка. Здравствуй нервозность и отсутствие родимой раковины. Смотрю Хичхока, ночью по бульвару идут белые лошади и потом мне снится, как король Густав идёт по коридору. Удачи мне. Зато будет мебель над которой, возможно, надругался граф Орлов...
Сегодня моя освободилась в половину двенадцатого. Делать было нечего, и я решилось сходить в храм св. Людовика в наш французский мини-квартал. Для моего хронического географического идиотизма маршрут вышел удивительно лёгким. От Лубянки в сторону Мясницкой, а там второй переулочек и прямо. Заборчик, и вход справа. Предельно просто.
атаньсон! большие фотографии! Дворик няшный, очень ухоженный. Лавочки, воробушки, ёлки, цветы. Посидеть там - одно удовольствие.
Сам храм не очень большой, но, по моему мнению, смотрится внушительно. Решение о его строительстве было принято в 1789 году, и хотя он, конечно, горел, классицистические черты прекрасно сохранились. А вот сейчас стройка по соседству мешает, но всё равно тишина там удивительная.
А это, собственно, вход (слева). Хотя с первого раза и не угадаешь.
Прямо вспоминается поздний Рим с его базиликами. Только витражи тут середины XIX века.
Я молилось и нелегально снимало в левом нефе, обращаясь к покровителю храма, св. Людовику Французскому (больше что-то никого не распознало, разве что Франциска и Марию).
Ну а пока я обращалось с молитвой за усопших французов, и не только, звучал прекрасный орган (здесь и Баха временами дают!), что заставляло меня прекрасно страдать душою и почти рыдать.
Там ещё был стенд с улыбчивым Папой и Троицей Рублёва, но я не заснял. Мессы идут и на русском, и на латыни, и на английском, и на французском. Здорово же! Мечтаю теперь попасть туда на концерт. А пока предлагаю посмотреть свой кривой ролик по ссылке
Ну и спасибо матушке-Екатерине и святому Луи, конечно!))
Предлагаю забавный флэшмоб: "ни дня без..." - когда заданного персонажа надо не визуализировать, а написать короткую сценку с ним. Хоть бы и просто обмен репликами - или "портрет в интерьере" - но словами. Так будет больше "того, что от себя". Уточнения по предлагаемой затее: 1) сценка действительно короткая. Т.е. "абзац-другой". Или короткий диалог. То, что называют "драбблом". 2) 7 дней. 3) участвующие оговаривают "фэндомы", из которых можно выбирать персонажей для них.
Мне достался Франсуа Бюзо Делаю семь лет из жизни гражданина Бюзо) Аффтар просит заранее простить его, ибо оно не писало ничего по теме с 2005 года.
1770 год Франсуа сидел совсем один под огромным раскидистым деревом. Рядом с ним, на изумрудной траве, аккуратной стопочкой лежало несколько маленьких книжек. Но мальчик, казалось, совсем забыл о них. Он застывши смотрел в светлую даль, не в силах оторвать взгляд от родных плодородных полей. Его детские мысли были почти совершенно бессвязны, обрывчаты, но так вдохновляюще-сладки. Франсуа думал, что сейчас, пробежавшись по холму, он сможет взлететь с этим порывом безмятежности, греющим его сердце, взвиться ввысь над зеленью перелесков и синевой рек. Но он и не догадывался, что кто-то посмеет нарушить его воистину святое спокойствие, что кто-то прервёт его полёт. Однако из-за дерева уже вышла нескладная девочка в розовом платьице. Она кашлянула, и дотронувшись до плеча Франсуа, нарочито громко произнесла: - Простите, мой милый кузен. Но маменька будет ужасно расстроена, ежели вы пропустите обед. Вам следует поспешить. В тот же миг сердце кольнуло страдание. Он повернулся к ней, и глядя ещё затуманенным, но уже огорченным, взором чётко ответил: "Хорошо".
1777 год Самое начало весны, но и небо, и воздух уже успели перемениться, земля задышала любовью. Франсуа сидит у маленького окна и, глубоко вздыхая, тихонько улыбается. Он вспоминает своё детство, которое сегодня, кажется, ушло от него навсегда. Ему исполнилось семнадцать лет. И он, как ни странно, совершенно счастлив здесь, в коллеже. Потому что вместо до ужаса волнительной встречи с родными, он получил из дому хорошие книги. Юноша совершенно точно знает, что с радостью пойдёт по стопам покойного отца.
1784 год Это благодатное время было отравлено. Цветение свежей зелени больше не радовало глаз, оно рождало в сердце лишь почти абсурдную и нервную зависть к свободе флоры. Раньше он всегда любил конец апреля, эту бархатную теплоту воздуха, наполненного нежными ароматами. Но этот апрель был именно отравлен, безнадёжно отравлен его собственной свадьбой, к которой, как ему ещё вчера казалось, он был совершенно готов. С каким огромным воодушевлением совсем недавно Франсуа возвращался домой из Парижа, с таким же огромным стыдливым страхом сидел он сейчас за своим столом. Сидел и плакал, пряча рыданья и красноту лица рукавом своей сорочки. Огромная мерзость, помноженная на страх. Марианна была абсолютно счастлива, он же не чувствовал совершенно ничего. Полнейшее телесное онемение и колкая гадливость в сердце. Так позорно встречать утро после первой брачной ночи, покинув свою молодую жену, сбежав из спальни, где остались сонные объятия и спёртый воздух. Больше всего на свете Франсуа боялся посмотреть её доверчивые глаза, увидеть её. Лучше и дальше с болезненным упоением чёрной болью тонуть в своих утренних слезах.
1789 год Тут началась новая жизнь, сильная и бурная, бескрайняя, как океан. Так рождалась Революция. Для него настало время, когда появилась возможность воплощать те идеи, о которых раньше нельзя было поведать никому. И сколько умных, способных людей вокруг, товарищей (Робеспьер, Петион, Ролан). Свобода, равенство, братство! Для него эти слова были настоящими и важными. Раньше самым радостным чувством для Франсуа было единение с природой, но разве это сравнится с единением всей французской нации. Настоящее и деятельное счастье.
1792 год То была яркая, шумная осень. Тепло солнца и горячность речей. Шелест багряных листьев был весел, даже мелодичен. Никто не думал о том, что скоро небо заполнят бесконечные свинцовые тучи и грянет гром. Пронизывающий холод будет бесконечным, и в нём родится зима. Дом гражданина Ролана был полон друзей, которые были счастливы отпраздновать окончание жестоких беспорядков и, самое главное, запоздалое, но столь желанное падение монархии. Среди них был и Франсуа, который, в отличии от прочих в тот вечер, не был так безмятежен, напротив, он казался чересчур задумчивым. Из почти тёмного коридора на него с любопытством смотрела одиннадцатилетняя девочка, державшая в руках какое-то засушенное соцветие. И на секунду взглянув в эти тёплые карие, как у матери, глаза, его обуял столь сильный стыд, что всё его лицо покрылось пятнами, а вилка выпала из руки. Он чувствовал себя безмерно виноватым перед этой идиллией. Один, даже самый незначительный шаг с его стороны мог разрушить эту семью, а видеть горе ему совсем не хотелось. Он осторожно повернулся к Манон, хозяйке дома. И она с сочувственной нежностью улыбнулась ему и сказала: - Господин Бюзо, прошу вас, сыграйте нам что-нибудь. Этот вечер не будет так хорош без пьес для клавесина в вашем исполнении. Он поклонился и без лишних слов сел за инструмент. Только так Франсуа мог выразить глубину своих переживаний, и никак иначе.
1793 год - Эта возмутительная клевета преследует меня всюду, - тяжко вздохнул господин Бюзо, опустившись на софу, - А ведь год только начался! - Ничего особенного тут нет. Пора бы уже не замечать этот сор, - добродушно сказал Барбару, положив руку на плечо друга. - Не замечать?! О, Шарль, мой юный друг, вы ничего не понимаете! К этим восьми листкам отборнейшей грязи прислушиваются многие, слишком многие, увы! - вздрогнув, трагически разъяснил Бюзо, закрыв лицо руками, - Речь идёт о чести дамы, а также и моей чести! - Но поражение семейства Роланов, это ещё не крах всего дела! Сейчас они хотят уничтожить вашу решимость, Франсуа. Вы действительно хотите, чтоб они так легко победили нас? Лишь этой газетной низостью? - Нет, конечно, нет! Пусть у нас не будет этого козыря, но мы решительно готовы продолжать борьбу за умы и сердца всей Франции! - взволнованно ответил Бюзо, робко ожидая одобрения в глазах друга. - Вот и чудесно! Если наш дорогой Ролан ушёл со своего поста, и сейчас уедет, то это не станет поводом отступить хоть на шаг! - взмахнул руками Барбару. - Отъезд... Это будет тяжёлым испытанием для меня, - Франсуа снова отвернулся от Барбару, и добавил чуть тише: - И что-то мне подсказывает, что в ваших глазах не радость от предстоящей победы, а лишь ехидное злорадство. - Иными словами, вам нужно время, чтобы оправиться. Может быть, отдохнуть пару месяцев где-нибудь в деревне, дабы набраться душевных сил, пока произвол якобинцев... - сыпал словами Шарль, меча искры глазами, и всё больше нависая над несчастным Бюзо. - Нет, - испуганно ответил Франсуа, и продолжил, отрешенно: - Не нужен мне никакой отдых, пока во Франции не наступят спокойные времена. Я буду нападать на них в Конвенте снова и снова, покуда народ не прозреет или тираны не срубят мне голову с плеч! - Браво! Я восхищён, господин Бюзо! - улыбаясь, воскликнул Барбару, похлопав друга по плечу, - Вы вернулись к нам, да! Думаю за такую политическую решительность мы непременно должны распить бутылочку вина...
1794 год Несчастная истощенная Мари прогуливалась по родному Эвре вместе со своим супругом, господином Каффьери. Но никакая радость лета не могла лишить её сердце глубокой печали. Она потеряла брата, и вот уже с месяц была совершенно больна. Она мучилась из-за бесконечной бессонницы, страхов и плача. Ей казалось, что милый Франсуа был прав, и жить в таком мире больше незачем. И только муж и второй брат, Шарль, могли, пусть и ненадолго, успокоить её. Мари шла совсем медленно, опираясь на супруга, почти задыхаясь в своём чёрном закрытом платье. Он обмахивал её веером и еле заметно поглаживал правую ручку, затянутую в перчатку. И тут Мари побледнела ещё сильнее и застыла. Сегодня на месте сожженного дома её брата поставили столб, на котором прибили табличку: "Здесь было прибежище негодяя Бюзо, заговорщика против Республики". Мари зарыдала, не скрывая чувств, громко и дико. Муж тут же обнял её, и, уткнувшись в его плечо, она, в сильной дрожи захлёбываясь слезами, произнесла: - Жозеф, я не вижу ничего, кроме этого холма, сосен, и пожара. Это видение ужасно. И не передать словами, как я хочу, чтобы их настигло что-то ещё более жуткое.